Page 14 - WE no 2-2018

P. 14

14 ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЧКА http://openclipart.org/people/j4p4n/simpleoldtypewriter.svg

ЛИТЕРАТУРНАЯ
СТРАНИЧКА

Голубая Эмма Андрей Ломачинский

Из книги «Вынос мозга»

Андрей Анатольевич Ломачинский — военный врач, судмедэксперт и писатель. Писательский жанр — медицинск1иofе1 байки, профессиональный чёрный юмор. Автор8/7/20149:42PM не слишком заинтересован
в бумажной публикации своих книг. Ломачинский окончил Военно-медицинскую академию им. С. М. Кирова в Ленинграде. С 2000 годов проживает в США и работает по специальности. В 2003
году выезжал в командировку в Ирак в составе армии США, о чем написал в биографическом романе «Командировка».

Продолжение, начало в №1, 2018 на. «Неужели это он?! А я всё считала красивой семейной легендой...» - с придыха-
После обеда адъюнкт снова осмотрел старушку. Бабуля пребывала в прекрас- нием заговорила жена. Сын нетерпеливо перебил её «Не Он, а ОНА! Голубая Эмма!
ном настроении и её удовлетворительное состояние стало ещё удовлетворитель- Уникальный камень и по цвету, и по чистоте, и по размеру! Купленный ещё моим
ней. Свою блестяшку она также держала в кулачке. Ну чтож, Эмма Аароновна, будем прадедом, гранённый одним из лучших ювелиров Петербурга - моим дедом Ааро-
вас переводить из послеоперационной палаты интенсивной терапии в обычную, ном Циммерманом, и названный в честь его младшей дочки - моей матери Эммы
общую. Когда санитар привёз каталку, то бабка всё же не удержалась и опять по- Зингельшмуллер, урождённой Циммерман! Голубая Эмма, что столько пережила...
ложила кристалл в рот. Там она его и держала всё время, пока снова не оказалась на Революцию, национализацию, репрессии, войну и концлагерь! Реликвия вернулась
койке. И похоже, когда она спала, то тоже держала свою цацку за щекой. в свою семью. Точнее, никогда не покидала нас... Невероятно!!!»
В послеоперационном блоке режим строгий, а в общие палаты уже пускали по-
сетителей. В тот же вечер к Эмме Аароновне приехали сын и невестка. Лысеющий Такие откровения совершенно не понравились самой бабушке Эмме. Она резко
мужчина в тёмной замшевой куртке и подчёркнуто строго одетая женщина. Видать оборвала сына: «Я то смогла его сохранить! А ты сумеешь ли, коль с первой минуты
семья тоже интеллигентная, да и с достатком. Вон какие гостинцы матери привез- трезвонишь на всю округу? Домой идите, и чтобы больше ни слова. Нигде и никог-
ли, а ещё свежий номер «Иностранной литературы» и томик стихов. Но бабку чтиво да! Поняли!?» Сын и невестка понимающе закивали головами, потом принялись по
не интересовало. Она обняла сына, а потом наклонила его голову вплотную к своим очереди целовать мать, и бормоча пожелания о скорейшем выздоровлении, быстро
губам и принялась что-то долго ему шептать. Слушая мать сын с недоверием глядел удалились. У Эммы Аароновны от волнения разболелось сердце и закружилась голо-
в пустоту, а потом пару раз случайно не сдержавшись громко воскликнул «не может ва. Она дотянулась до кнопки вызова медсестры. Хоть карвололу, что ли, попросить.
быть!». В завершение рассказа бабуля что-то украдкой передала ему в руку. Всё ещё Вскоре появилась сестричка, померила давление, посчитала пульс и вызвала дежур-
не веря услышанному, сын ошалело посмотрел на свою жену, а потом подал ей знак ного терапевта. Похоже нервы у бабульки порядочно разбуянились за сегодня. Ка-
пройти к окну. Повернувшись к жене, он хотел было что то ей показать, но вдруг пельками тут не обойдешься, пришлось назначать инъекцию. Укол подействовал, и
на мгновение поколебался и осмотрел палату. Одна койка пустует - заправленная ночь прошла благополучно.
чистым бельём дожидается нового пациента. Обитательница другой, молоденькая
толстушка с каким-то пластиковым мешком сбоку, кряхтя и постанывая только что Утром следующего дня адъюнкт Барашков сидел за историей болезни Эммы
вышла в туалет. Соседка матери, крепкая сорокалетняя женщина, наверное из ра- Зингельшмуллер и всё никак не мог решить маленькую проблему - назначать бабке
бочих, увлечённо смотрит юмористическую передачу по маленькому переносному консультацию психиатра или повременить? Решил повременить, а вот если и сегод-
телевизору и похоже никакого интереса к их разговору не проявляет. Одна мать не- ня она откажется ему свою историю рассказывать, вот тогда и позовём соответству-
одобрительно качает головой. ющего специалиста. Его доклад на утренней конференции об извлечении инород-
Мужчина взял ладонь супруги и положил туда синеватый кристалл, что пере- ного тела был выслушан с интересом, но особого ажиотажа среди сотрудников не
дала ему мать. Вечерний мягкий свет скрадывал буйство игры цветов на гранях. пробудил. Больше всего сотрудников раздосадовало, что такое забавное инородное
Женщина без всякого благоговения равнодушно смотрела на безделушку. Потом тело Барашков умудрился в первый же день отдать хозяйке, у которой абсолютно
она взяла её, и будто желая убедиться в каких-то своих догадках, и провела гранью нет никакого желания рассказывать свою историю. Бабку навестили доцент с кур-
по стеклу. Раздался скрежет, как от стеклореза, и на окне осталась глубокая царапи- сантской группой и сам профессор, но та им тоже ничего не сказала, сославшись
на слабость и плохое самочувствие. Врёт ведь! Нормальное у неё самочувствие. Ну,
| Выпуск 2 (538) | 12 ЯНВАРЯ - 18 января 2018 | пойдём, послушаем, что бабушка скажет нам сегодня.

Нацепив очки и высоко подложив под плечи подушку, Эмма Аароновна читала
в своей кровати «Иностранную Литературу». Женщина рядом так же смотрела теле-
визор, правда почти без звука. Впрочем утром там всё равно ничего путёвого не
было. Толстушка с пластиковым контейнером сосредоточенно вязала шарфик. По-
следняя кровать всё также была пуста. Барашков поздоровался со всеми и прошёл
в палату. Женщины, не отрываясь от вязанья и телевизора, буркнули себе под нос
ответное приветствие. Похоже по молодости адъюнкта, его тут за большого специ-
алиста не считали. Старлей присел на краюшек бабулиной койки. Вообще-то дурной
тон, следовало бы стульчик взять, но молодому доктору казалось, что таким обра-
зом он завоюет хоть капельку больше доверия этой скрытной бабцы.

А бабка оказалось вовсе не такой уж и скрытной. Она охотно отвечала на вопро-
сы, а когда дело дошло до номера на её руке, то вообще рассказала интереснейшую
историю. До революции её предки обитали в Санкт-Петербурге и судя по всему, не
бедствовали. Однако воспоминаний об этом времени у неё нет - родилась она сразу
перед революцией. Помнит, что в НЭП их семья жила в просторной квартире и име-
ла прислугу. Потом всё это ушло, как её отца забрали. Чтобы спастись от возможный
репрессий, мать с дочкой уехали к каким-то далёким родственникам, что жили под
Минском. Там же Эмма закончила школу, потом Минский Политехнический инсти-
тут. Училась она хорошо, осталась при кафедре, стала подумывать о диссертации. Но
через два года началась война. А ей всего двадцать шесть...

Через неделю немцы уже стояли под Минском, а ещё через неделю начали вы-
водить евреев. Тогда её не взяли по чистой случайности - она возвращалась домой,
когда выводили мать. Та сделала вид, что дочь ей не знакома. Таким образом свет-
ленькая Эмма спаслась в первый раз. Оставаться в Минске ей было нельзя, слишком
много людей знали о её еврейском происхождении. Оставался только один выход
- податься куда-нибудь в незнакомое село, сославшись, что родная хата сгорела. У
колхозников ведь не было паспортов, а значит это единственная возможность из-
бежать проверки документов, и соответственно установления национальности. И
неизбежной смерти.

Минуя патрули и заставы Эмма ушла из города в никуда. Обосновалась на ма-
леньком хуторке, где пожилая белоруска стала выдавать её за свою племянницу
Василину. Так прошёл ещё один год. Эмма привыкла к новому имени, привыкла к
тому, что надо копать мёрзлую землю на полях, где искать прошлогоднюю гнилую
картошку, а потом тереть её на деруны - этакие пахнущие гнилью оладьи. Руки за-
грубели, а говорить она старалась мало - боялась своего городского выговора, а с
виду ведь селянка-селянкой! Но вот немцы стали набирать местных для работы в
Германии. Молодая Эмма-Василина попала туда. Её группу привезли под Гюнтер-
сблюм, на юге Германии и распределили как бесплатную рабсилу по фермерским
хозяйствам. Работа была вполне по силам - подвязывать виноградники, обрезать да
убирать виноград, следить за птицей и свиньями. Симпатичная Эмма, и до Герма-
нии сносно знавшая немецкий, бюргерам нравилась, её не обижали и вполне снос-
но, а порою даже очень хорошо, кормили. Дожила она в Гюнтерсблюме аж до осени
1944-го года, когда на своё несчастье встретилась со своей землячкой-одноклассни-
цей. Видать она то и вложила Василину, что та Эмма Циммерман.

За Эммой приехало СС. Не помогли ни похвальбы хозяина-бюргера, что мол
очень хорошая работница, ни её собственные причитания, что случилась досадная

9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19